В фондах музея хранятся документальные материалы – воспоминания наших земляков – бывших узников концлагерей. Многие ельнинцы старшего поколения помнят врача Ельнинской больницы Щербакова Александра Максимовича, уроженца деревни Лысовка Ельнинского района.
Когда началась Великая Отечественная война, Александр перешел в 10-й класс. Жители Лысовки рыли противотанковые рвы и окопы. Пулеметные обстрелы, бомбежки приводили в ужас. При одном из таких налетов стенки окопа рухнули. Саша почувствовал острую боль в позвоночнике. Вскоре немцы заняли их деревню. Нелегкая участь ждала лысовских парней. Фашисты собрали подростков, построили в колонну и отправили в Ельню, где все оказались за колючей проволокой в лагере, созданном на месте городского сада. Полуразрушенный, с дырявой крышей, летний театр всех не вмещал. Лагерь окружили немцы. Узников построили и дали команду двигаться в сторону Починка. В Починке колонну распределили по двум конюшням за колючей проволокой.
«Не так хотелось есть, как пить. До сих пор помню вкус навозной жижи, пили ее через платок», – вспоминал Александр Максимович.
Потом узников в наглухо закрытых вагонах доставили в Рославль, расположили в подземных бараках. Только там, впервые за все дни скитаний, узников покормили баландой, и то не всем хватило.
Но гораздо тяжелее было молодому Щербакову в концлагере Западной Германии. Узников, которые выглядели поздоровее, отправляли работать на шахты, а ослабевшего Александра пристроили к мастеру-формовщику подсобным рабочим, сунули в руки тяжелую работу. Немец оказался изувером. Избивал, если парнишка не управлялся заполнять формы приготовленной массой. А она была тяжелее угля. От голода и напряжения ноги опухали. Вскоре немец отказался от своего помощника, и Щербакова направили на сельскохозяйственные работы. Юношу встретила та же колючая проволока, те же жестокие порядки и баланда… Узникам выдавали мизерную часть махорки.
«Чтобы выжить, я бросил курить. А полученную махорку выменивал у курящих на что-то съестное», – вспоминал Александр Максимович.
Как-то мужчины узнали, что недалеко от лагеря есть подвал с картофелем. Нашлись смелые, в т.ч. и Александр, решили рискнуть. Пролезли в одну из отдушин, набрали за пазуху клубней и – обратно. Но Щербакову не повезло. Чтобы выбраться через люк хранилища, требовалось подтянуться на руках, а у него для этого не хватило сил, и больной позвоночник не позволял. Пришлось оставить картофель и с горем пополам вылезти «на свободу», но здесь его схватили и жестоко избили охранники.
Шел 1944-й год. Воспользовавшись одной из бомбежек, Александру с двумя товарищами удалось бежать. Решили добраться до Швейцарии. Брели наугад ночью, а днем отсиживались. Но мечты их не сбылись. Снова оказались в лагере. При повторном побеге вместо Швейцарии беглецы забрели на территорию Франции, где еще хозяйничали гитлеровцы. И опять колючая проволока…Так повторялось трижды. Пленников освободили американцы. От всего пережитого у Александра отказали ноги и его, прикованного к постели, поместили в Гамбургский госпиталь. После встречи союзников с советскими воинами на Эльбе Щербакова на носилках переправили в Польшу, а затем – на Родину…
Два года Александр Максимович лечился в госпитале в Казани. Лежал не вставая, в гипсе, на специально оборудованной для него кровати.
Только в 1947-м году, освободившись от гипса, Александр Максимович вернулся в свою Лысовку инвалидом.
В 50-м Щербаковы переехали в Ельню. В 1958 году Александр Максимович получил диплом с отличием об окончании Смоленского мединститута и стал заведовать Теренинской участковой больницей. Размещалась она в здании, которое служило в войну гитлеровцам конюшней. Затем долгое время А.М.Щербаков работал заместителем главного врача района.
И.Докина,
директор Ельнинского
историко-краеведческого музея.
Фашистские застенки
Померкли небо, душа и солнце,
И сердце тоже почти не бьётся,
Ослабло тело и нету мочи,
И умирать никто не хочет.
Дымятся печи, и пахнет смрадом.
Страданья эти
все кличут адом.
И плачут дети
истошным криком.
Явись им, Боже, спасённым ликом,
Пошли надежды на избавленье,
Оковы рухнут,
лишь дай терпенья!
И солнце сразу вдруг ярче станет,
Но не изгладит былого память…
Как просит мальчик у мамы хлеба.
И крик о сыне пронзает небо.
Ирина Синельник.
Оставить сообщение: