Я не помню уже, где однажды бывал,
Перепутались веси и дали.
Я так много дорог на веку повидал,
Но одну позабуду едва ли…
Каждый метр кричит, даже каждый аршин,
Им обочины вторят с упрёком.
А по ней, а по ней – вереницы машин
День и ночь бесконечным потоком.
От себя не уйдёшь и с пути не свернёшь,
Оголённые нервы не спрячешь,
В лобовое стекло бьёт невидимый дождь,
И надежда одна – на удачу.
Вячеслав Смоленский, «Чёрная быль».
Вспоминает Михаил Лосенко – заслуженный работник транспорта Российской Федерации:
– Авария на Чернобыльской АЭС произошла 26 апреля, а уже 27 апреля, когда даже ещё не было официального сообщения о трагедии, автотранспортное хозяйство Смоленской АЭС (ныне АО «Атомтранс») отправило в Припять два КАМаза с нашими водителями Николаем Портным и Александром Смирновым (ушёл из жизни девять лет назад). 28 апреля туда же были отправлены наши дозиметристы с водителем Сергеем Егорушкиным. Таким образом, наше предприятие «похоронило» сразу три машины, которые в дальнейшем нельзя эксплуатировать и которые оказались слабее людей. А потом мы получили телеграмму-распоряжение Председателя совета Министров Б.Е. Щербины, и я с тридцатью водителями отправился в «чёрную быль».
Мне пришлось принимать участие в ликвидации последствий в должности директора АТП Чернобыльской АЭС. В моём распоряжении было около тысячи человек персонала и полуторы тысячи машин. На «пульте управления» было сначала четыре диспетчера, потом приехал пятый. Позже появился и инженер по безопасности движения.
Первый раз я был в Чернобыле с 1 по 5 мая, второй раз – с 3 июня по 2 июля, третий – с 15 по 21 июля, потом – с 5 по 9 августа и с 22 по 26 ноября. Во время последней моей командировки было завершено строительство бетонного саркофага вокруг 4-го блока (так называемый объект «Укрытие»).
Мне во многом помогал заместитель директора ЧАЭС Павел Иванович Беспрозванных (ныне покойный). Он был ас в вопросах не только экономики, но и во всех других сферах производства, и я до сих пор считаю его своим учителем. К сожалению, многих наших товарищей с нами уже нет. По данным организации Союз «Чернобыль», из шестисот тысяч ликвидаторов десять процентов умерли, а 165 тысяч стали инвалидами – сказались передозировки радиации. И как бы государство ни старалось компенсировать моральный и физический вред, утраченное здоровье не вернуть. Однако я благодарен Президенту за высокую оценку моего труда в экстремальных условиях. И мне приятно, что пусть и через 23 года, но о нас вспомнили.
Авария послужила горьким уроком для нас. Сегодня на всех атомных электростанциях, а на Смоленской АЭС особенно, первостепенное внимание фокусируется на безопасности эксплуатации с привлечением опыта зарубежных специалистов. Генеральный директор государственной корпорации «Росатом» Сергей Кириенко, посетив Смоленскую АЭС, отметил, что она среди атомных станций с реакторами РБМК лучшая в России. В городе атомщиков Десногорске есть памятник жертвам чернобыльской аварии – он будет всегда напоминать грядущим поколениям о наших героях, отдавших свои жизни ради жизни на Земле.
Артур Бондарчук, бывший работник АО «Атомтранс», водитель 1 класса, ветеран атомной энергетики и промышленности:
– Наша база находилась в пионерском лагере «Сказочный». Еду я туда, а мой автобус заносит как на гололёде, хотя на дворе май месяц. Ну, думаю, в зимнюю сказку попал. Потом выяснилось, что дороги поливались специальным дезактивационным составом, из-за чего создавался эффект гололёда.
В то время наши автобусы для перевозки людей называли «свинобусы». Нет, не от слова «свинья», а от слова «свинец», так как они были оборудованы свинцовыми пластинами, которые надевались даже на лобовое стекло – оставлялась лишь небольшая прорезь для обозрения дороги. Особенно тщательно мы следили, чтобы такие свинцовые пластины не забыли подложить под сиденья – были молодые, мечтали о счастливом семейном будущем, о детях.
Как-то был у меня день рождения. Сижу – горюю, что вдалеке от дома, что нечем отметить. И тут «нарисовался» Валерий Ерёмин на своём КАМазе, возил бельё для дезактивации. Говорит: «Давай танцуй, тебе посылка из дома. Сказали, чтобы я передал её их «космонавту». Вот так я получил ко дню рождения два ящика красного вина – бытовало и бытует мнение, что оно выводит радиацию. А может, благодаря тому вину я ещё жив?
Наталья Балакарева – ветеран атомной энергетики и промышленности:
– Вечером мне звонит Михаил Васильевич (Лосенко) и говорит, что завтра утром нужно срочно отправляться в Припять. «Поедешь?», – спрашивает. Я говорю: «Если надо, то, конечно, поеду». Как говорится, партия сказала «надо» – комсомол ответил «есть»! В то чрезвычайное время медицинскую комиссию проходили даже ночью, врачи этим занимались круглосуточно. Комиссию-то я прошла, а на остальные сборы времени практически не осталось, и я не успела выписать командировочные. Так вот водитель Евгений Астахов, царствие ему небесное, по-братски поделился со мной своими командировочными. Тогда они составляли 100 рублей, и таким образом, у нас с ним было по 50 рублей. Почему-то все лучшие человеческие качества особенно проявляются, когда всем трудно, когда настигла общая беда. Я его этот поступок никогда не забуду и всегда буду с благодарностью о нём вспоминать.
Проезжаем, значит, мы границу, и тут оказывается, что у меня ещё и специального удостоверения нет, впопыхах всё забыла. Но заместитель директора ЧАЭС Павел Иванович Беспрозванных быстро всё решил, и недоразумение было исчерпано.
На ЧАЭС я выполняла работы по оформлению специальных пропусков, выдавала талоны на горюче-смазочные материалы и на питание, выписывала путевые листы.
Любимым местом для нас была столовая, где во время обедов очередь тянулась километра на полтора. Но обслуживали очень быстро и кормили вкусно. Причём, подашь талон – накормят, не подашь – всё равно накормят, да ещё и добавку дадут, если пожелаешь.
Владимир Никитенков – водитель 1 класса, ветеран атомной энергетики:
– Помню, как из-за нехватки топлива мне с товарищами удалось предотвратить остановку работы резервной котельной. Остановка котельной грозила срывом всех восстановительных работ. Нужное топливо мы нашли на Яновской нефтебазе, рядом со станцией. Сразу после дезактивации территории нефтебазы я в составе комплексной группы водителей доставлял на резервную котельную от 10 до 120 тонн дизельного топлива ежедневно. Таким образом, нам удалось обеспечить не только необходимую норму топлива, но и его запас.
Досуг проводили сначала у телевизора, а когда телевизор через неделю «накрылся», наверное, не выдержал излучения, развлечением стал футбол.
Вот так, под воспоминания, мы возвращались из Смоленска домой. Незаметно прошло время, и вот над водохранилищем показался большой «белый пароход» – Смоленская АЭС. Нас встречал родной город Десногорск, в котором проживают 812 ликвидаторов аварии на ЧАЭС и 93 вдовы ликвидаторов.
Подготовила Татьяна Горбарчук.
Оставить сообщение: