Изменилось лицо Ленинграда. Окна магазинов и общественных зданий закрыли предохранительными щитами. На памятники «надели» защитные футляры из досок, заполненные песком. Разместились на огневых позициях зенитные батареи. Город превратился в военную крепость. Заводы, мосты, общественные здания были заминированы. И если бы фашистам удалось ворваться в город, все взлетело бы на воздух.
Немецко-фашистское командование рассчитывало захватить Ленинград за три недели от начала войны. Оно назначило время парада немецких войск на Дворцовой площади, раздало солдатам и офицерам путеводители по Ленинграду и даже отпечатало пригласительные билеты на торжественный банкет в гостинице «Астория». Но триумфального марша не получилось.
С первых дней блокады фашисты приступили к варварским обстрелам и бомбардировкам города. На их картах были отмечены музеи, дворцы, школы.
Голод подкрадывался к городу. 29 августа И.В.Сталину доложили: муки и зерна в городе осталось на 17 суток. Государственный Комитет Обороны приказал направлять в Ленинград ежедневно продовольствие, боеприпасы, горючее. Но было уже поздно. 30 августа железнодорожная связь с Ленинградом прекратилась.
Начались поиски пригодного в пищу. На мельницах вытряхивали мешки из-под муки, бережно собирали со стен наслоившуюся на них за многие годы мучную пыль. Под огнем врага копали картошку. Несмотря на все усилия, удержать снабжение населения на прежнем уровне не удавалось. Хлебная норма была сокращена: рабочим – до 400 г., всем остальным – до 200 г. Это был уже голод. К ноябрьским праздникам детям «наскребли» по 200 г. сметаны и по 100 г. картофельной муки, а взрослым, дополнительно к обычному пайку, досталось по пять соленых огурцов.
С 20 ноября рабочие стали получать по 250 г., а служащие и дети – по 125 г. прогорклой комковатой массы, именуемой хлебом.
Немцы рассчитывали, что голодающие, мерзнущие, жаждущие люди вцепятся друг другу в горло из-за куска хлеба, из-за глотка воды, возненавидят друг друга.
Так передает состояние ленинградцев Юрий Воронов. Пережив блокаду подростком, поэт позднее написал о ней немало стихов, воссоздающих атмосферу незабываемой зимы 1941-1942 годов. Его цепкая память сохранила многие детали страшных дней блокады: скрип саней, на которых увозили тела умерших от голода, тропинки в глубоком снегу к проруби на Неве, мерцание коптилок и полыхание пожаров. Он воспел мужество русских людей, сумевших выстоять и победить.
Наш город в снег до пояса
закопан.
И если с крыш на город
посмотреть,
То улицы похожи на окопы,
В которых побывать
успела смерть.
Но в то, что умер город наш –
не верьте!
Нас не согнут отчаянье
и страх…
Мы знали от людей,
сраженных смертью,
Что означает:
«Смертью смерть поправ».
И.Докина,
директор
МБУК «Ельнинский музей».
Оставить сообщение: